На врагах тоже женятся (СИ) - Страница 17

— Вызвать стихию без помощи артефакта. На это способны далеко не все маги и стихийники. Ты здесь еще и дня не провела, но уже смогла вызвать свою стихию.

— Не имею представления. Я просто испугалась и все само собой получилось.

Дальше мы продвигались молча. Прошло примерно пятнадцать минут когда впереди появился слабый свет. Сирена ускорила шаг и мне приходилось за ней чуть ли не бежать. Яркий свет ослепил глаза и я зажмурилась.

— Дальше ты сама. Советую идти через лес, по прямой будет деревня.

— Но у меня с собой ничего нет.

— Это уже не мои проблемы, я тебя вывела на этом все, — с этими словами она развернулась и направилась в обратном направлении.

Глава 7

У природы нет плохой погоды.
Каждая погода — благодать.
Дождь ли, снег, любое время года
Надо благодарно принимать.

к/ф Служебный роман 'У природы нет плохой погоды'

Какая‑то часть меня понимала что задерживаться на одном месте нельзя, но ноги отказывались слушаться здравого смысла и как будто приросли к земле. За моей спиной остался замок, впереди сплошной лес, я осталась одна в незнакомом мне мире… Блеск. Всю жизнь мечтала умереть в неизвестном мне месте от голода или обморожения.

Собрав остатки храбрости в кулак, я заставила себя идти вперед. От обилия снега глаза начали болеть, примерно через полчаса ходьбы по сугробам, ноги уже еле слушались, мышцы болели, да и мороз был на порядок выше, чем в моем мире. Сугробы были выше колена и вскоре в сапоги забилось столько снега, что ноги окоченели и промокли. Кажется, простуда мне обеспечена, если мне удастся выжить и найти хоть какое‑нибудь место для ночлега.

Спустя еще час ходьбы по непроходимым сугробам я перестала чувствовать тело. Только мысль о том, что если я остановлюсь, то свалюсь и не встану ни когда — подгоняла меня вперед. Попытки хотя бы согреть руки дыханием не увенчались успехом.

Стало быстро темнеть, а на горизонте так и не было видно ни деревни, ни хоть какого‑нибудь одинокого дома или хотя бы конюшни. Ужасно хотелось есть и обмороженный организм требовал продолжительного сна. Ноги уже давно перестали слушаться, я споткнулась об какую‑то корягу и полетела с неизвестно откуда взявшегося на моем пути склона вниз. Снег забился в рот и горло стало болеть, жуткий холод окутал тело. Сознание стало уплывать и затуманенный мозг решил отключиться.

Сознание возвращаться не хотело. Зачем? Ведь это так замечательно не чувствовать ничего. Мне не холодно, не жарко, ничего не болит, ничего не хочется. Мной овладела апатия. Захотелось плакать, но такую роскошь я себе позволить не могла. Поэтому дав себе мысленный подзатыльник и, заставив забыть о жалости к себе любимой, я открыла глаза.

Ну что же, довольно уютно. Как оказалось, я лежала на узкой лавке завернутая в одеяло, спиной к нагретой печке. В комнате был добротный дубовый стол и пара стульев. Окна были занавешены, похоже, за окном уже глубокая ночь, так как свет исходил только от одинокой свечи на столе.

Я попыталась встать и вдруг обнаружила, что на мне совсем нет одежды. Осмотрев комнату еще раз заметила висящие на одном из стульев вещи. Закутавшись в одеяло, сползла с лавки и направилась к столу. Нога на что‑то наступила и я, поскользнувшись, пропахала носом пол.

— Аккуратней горемычная! — пропищало где‑то в области правого уха.

— А? — я попыталась разглядеть в потемках, кто со мной говорит.

— Вот тебе и 'а'. Чуть из меня коврик не сделала! Под ноги смотреть надо.

— А — а-а…

— Ты что говорить членораздельно не умеешь?

Пока я пыталась встать с пола мой незримый собеседник прошмыгнул под стол. Я с трудом встала запутавшись в одеяле и схватила свои вещи. Спиной отошла обратно на лавку не сводя взгляда со стола.

— Ну чего зависла? Одевайся быстрее. Сейчас хозяйка придет, а ты в непотребном виде. Срамота то какая, — проворчал стол.

Два раза повторять не пришлось и я быстро натянула на себя штаны и рубашку. Видно голова нормально работать отказывалась, раз со мной стала мебель разговаривать. Поднявшись со своего ложа я подошла к столу и встав на колени наклонилась почти к самому полу, чтобы разглядеть своего невидимку. В потемках показались две бусинки маленьких глазок.

— Ну чего уставилась горемычная?

— А…

— Б!

— К — к-к — рыса — а-а!!!

Как я оказалась на столе не помню. Страх перед грызунами у меня с самого детства. Помню как‑то Илья, то есть Ирон, принес домой мышь и стал гонять меня по всей квартире. Тети тогда дома как всегда не было и он остался за старшего, хотя ему на тот момент было пятнадцать и особым умом он не блистал. В итоге, он засунул мне мышь за шиворот и я от страха заметалась по комнате и влетела в шкаф. Да так сильно что потеряла сознание. Может это и показалось моему нерадивому брату смешным, а вот у меня страх остался и вцепился в меня клещами. Вот и сейчас я визжала на всю мощь своих легких.

— М — да…дева ты чего орешь? Да я крыса но это не повод лезть на стол!

— Уйди глюк!

— Кто глюк? Я глюк? Дева ты совсем головушку поморозила?

— А — А-А!!!

— Нет ну с ней бесполезно разговаривать… — в этот момент дверь открылась и в комнату вплыла хозяйка приютившего меня дома.

Визжать я перестала, отметив что горло стало саднить, как бы голоса не лишиться. Хозяйка дома оказалась довольно молодой, красивой женщиной с копной золотистых волос, которые доходили ей до талии. Необычайно красивые большие глаза голубого цвета смотрели участливо и озабочено.